На щеке твоей вновь жгучая слеза...
Вот словам твоим внимают небеса.
Ну а в мыслях - почему же Бог молчит?
Нет, Мой голос с твоим сердцем говорит.
В отчаяньи голос слышишь ты чужой:
Бог оставил, Бог не слышит голос твой...
Разве Я пришел на землю умирать,
Чтоб тебя сейчас оставить, не поднять?
Сколько раз Израиль тяжело грешил
Разве Я его оставил, не простил?
Ты не мыслями, а сердцем Мне поверь.
Тебя слышу Я, Я рядышком теперь.
Глас ты слышишь, в своем разуме чужой,
Он не любящий, прислушайся, он злой.
Я не в разум, просто в сердце говорю.
Как же Я тебя, дитя Моё люблю!
Может путь совсем не легкий ныне твой,
Но, с небес, всегда слежу Я за тобой.
После скорби будет радость, о поверь.
Для тебя Я добрый Пастырь, в небо дверь.
Знаю Я, тернист и узок в небо путь,
Я веду туда, где сможешь отдохнуть.
Там откроется зачем, порой, молчал.
Я тебя, дитя, для вечности спасал.
Ты Мне верь, что постоянно Я с тобой.
Слушай в сердце тихий, нежный голос Мой.
Не оставлю, милость Я Свою пошлю.
Потерпи, Я так дитя тебя люблю!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
1) "Красавица и Чудовище" 2002г. - Сергей Дегтярь Это первое признание в любви по поводу праздника 8 марта Ирине Григорьевой. Я её не знал, но влюбился в её образ. Я считал себя самым серым человеком, не стоящим даже мечтать о прекрасной красивой девушке, но, я постепенно набирался смелости. Будучи очень закомплексованным человеком, я считал, что не стою никакого внимания с её стороны. Кто я такой? Я считал себя ничего не значащим в жизни. Если у пятидесятников было серьёзное благоговейное отношение к вере в Бога, то у харизматов, к которым я примкнул, было лишь высокомерие и гордость в связи с занимаемым положением в Боге, так что они даже, казалось, кичились и выставлялись перед людьми показыванием своего высокомерия. Я чувствовал себя среди них, как изгой, как недоделанный. Они, казалось все были святыми в отличие от меня. Я же всегда был в трепете перед святым Богом и мне было чуждо видеть в церкви крутых без комплексов греховности людей. Ирина Григорьева хотя и была харизматичной, но скромность её была всем очевидна. Она не была похожа на других. Но, видимо, я ошибался и закрывал на это глаза. Я боялся подойти к красивой и умной девушке, поэтому я общался с ней только на бумаге. Так родилось моё первое признание в любви Ирине. Я надеялся, что обращу её внимание на себя, но, как показала в дальнейшем жизнь - я напрасно строил несбыточные надежды. Это была моя платоническая любовь.
